С Днем Смеха - 2015!

[Andrey Feldshteyn]

С профессиональным праздником, друзья!
Больше поводов для улыбок!

Несколько идей для розыгрыша:

[Marat]

В день первый апреля – друзей надури,
А сам будь внимателен в оба смотри!

Встал на ноги, морщась от смеха, больной
Ведь радостно гражданам с белой спиной!

Причастным мои поздравления, но
Особенно тем, кто рисует смешно!

Веселись мой народ, я с тобой заодно,
Нам это пристрастие с выше дано!

[Sichenko Sergey]

С профессиональным праздником, коллеги!

[Юрий Акопян]

Хорошо, Сергей!

[Andrey Feldshteyn]

БиБиСи:

56% россиян 1 апреля планируют подшутить над своими близкими

Россияне уверены, что есть темы, на которые шутить не стоит никогда, свидетельствуют данные социологического опроса
ВЦИОМ.
Так, 57% опрошенных к "запретной теме" относит религиозные ценности. 37% предпочитают не шутить по поводу истории
страны, еще 25% стараются быть серьезными при обсуждении политических тем.
При этом подавляющее большинство россиян (92%) уверены, что не обделены чувством юмора, и только 5% признали
себя практически лишенными чувства юмора, свидетельствуют данные опроса ВЦИОМ.
29% респондентов считают себя настоящими юмористами.
По данным социологов, молодые мужчины, довольные своим уровнем образования, заявляли о наличии у себя чувства
юмора чаще остальных.
Согласно результату опроса "Левада-центра", проведенного ко дню смеха, 56% россиян 1 апреля планируют подшутить
над своими близкими.
Воздерживаться от шуток в день смеха намерены 35% респондентов "Левады".

[Юрий Акопян]

57, 37 и 25 процентов это степень лояльности, а не какой-то там раздумчивой серьезности или благоговения перед святым.
Лояльность и любовь к начальству (здравствующему и покойному) - вот что значат эти цифры.
Будда призывал к смеху и сам не плошал, впрочем это религия не жертвенная и отчужденная от власти, в этом ее особенность.
Там где власть, там и благоговение и благочиние, а собственно сакральное защищено своей сакральностью, его нельзя унизить смехом.

[Andrey Feldshteyn]

сакральное защищено своей сакральностью, его нельзя унизить смехом.

Совершенно верно. Вот и Кротов об этом:
"Для нечистого всё нечисто - и нечистое, и чистое."
http://krotov.info/yakov/essai_vera/ev_mt/26_65.htm
http://www.krotov.info/spravki/mine/1_l ... unstvo.htm

[Юрий Акопян]

Не читал его выступление на "Свободе". Непривычно как-то слушать трезвые речи священника, отвечающего полоумным защитникам "святости".

[Andrey Feldshteyn]

1 апреля 2008 года Би-би-си показала фильм о ранее неизвестной разновидности летающих пингвинов.

Журналисты шутят:
http://www.bbc.co.uk/russian/society/20 ... _fools_day

[Andrey Feldshteyn]

Так уж получилось, что День Смеха для меня всегда ассоциировался с Одессой.
Может это было потому, что там даже в самые застойные времена от души играли в КВН,
а в годы перестройки шумела Юморина. А, может быть, потому, что Первого Апреля
меня встречал там Саша Митник, интеллигентнейший, деликатный и многообразный, как сама Одесса.

В Одессу трудно не влюбиться, чувство эти испытали как аборигены, так и приезжие.
Одной из таких приезжих была писательница Дина Рубина...



КАК ЖЕ Я ЛЮБЛЮ ОДЕССУ!
Дина Рубина

Я всегда ее любила — по книгам, ни разу в ней не бывав. Стоит ли объяснять, что значат для литератора эти имена
— Бабель, Олеша, Паустовский, Ильф и Петров?..

Покидая в 90-м Советский Союз, я оплакивала свою несбывшуюся Одессу, так как была уверена, что уже никогда, никогда не окажусь
на ее легендарных улицах и бульварах.
Но так уж случилось: в тяжелом и нищем 93-м меня — уже из Израиля — пригласили приехать в Одессу, выступить.

И вот — промозглый ноябрь, некогда очаровательные, но обветшавшие особняки, вывернутые лампочки в подъездах, выбитые ок…

Первая наша встреча с легендарным городом как-то не заладилась. А может, грустно подумала я, Одессы-то уже и нет, одесситы
разъехались, остались дожди, грязь, уныние и запустение…

С такими тяжелыми мыслями я взобралась в вагон пустого, по вечернему времени, трамвая. И первым делом увидела плакат, на котором
была изображена дамочка, перебегающая трамвайные пути. Рисунок был снабжен четверостишием:

«Быть может, мечтая о сцене, о славе,
Она отступила от уличных правил,
Забыв, что подобная неосторожность
Буквально отрежет такую возможность!»

Замерев от восторга, я опустила взгляд, и на спинке скамьи впереди себя увидела процарапанное:
«Все мущины — обманщики и притворщики!», а чуть ниже: «Вы, Розочка, тоже не ангел!»

А уж усевшись и подобрав с сиденья оставленный газетный лист, немедленно уперлась в объявление Одесской киностудии:
«Для съемок нового цветного, широкоформатного художественного фильма требуются люди с идиотским выражением лица».
И не успев задохнуться проглоченным воплем удачи, тут же прочла в разделе «Спортивные новости»: «Вчера в Москве
состоялся матч между одесским „Черноморцем“ и местной футбольной командой».

Нет, подумала я, Одесса никуда не уехала, ее не размыли дожди, просто она переживает очередную эпоху очередной революции…

Надо, поняла я, оказаться в одесском трамвае в час пик. И уже на другой день я висела на ступеньке трамвая, вслушиваясь
в перекличку внутри вагона: «Соня, ты вошла, Соня?!» — «Она еще как вошла! Она уже трижды мне на ногу наступила!»

Меня подпирал какой-то молодой человек в голубой рубахе. Он висел на подножке, двери не закрывались, и вагоновожатый
время от времени говорил в микрофон: «Ну ты, холубой… поднимись же с подножки… Холубой, я ж сейчас не знаю — шо будет…
Тебя мамця не узнает, холубой…»
Наконец, он остановил трамвай, выскочил с обрубком резинового шланга в руке, подбежал к задней двери и со всего размаху
ка-ак треснет по спине молодого человека!

Я со страху чуть не свалилась. Вот, думаю, будет сейчас побоище! Ничуть не бывало. Не выпуская поручней из рук, молодой
человек повернул голову в профиль и сказал спокойно: «Не понял юмора!»

И еще одну прелестную сцену видела я в одесском трамвае. Это был полупустой вагон, и у окна сидели две то ли москвички,
то ли петербуржанки. Одна из них громко обсуждала пыльную, грязную и провинциальную Одессу, которая есть ни что иное —
как литературный миф. После этих ее слов в вагоне воцарилась тяжелая пауза. Одесситы переглядывались и ждали —
кто возьмет соло. Наконец, маленький сутулый старичок, меланхолично глядя перед собой, сказал задумчиво: «Да-а-а… коне-е-ечно…
Одесса могла понравиться только такому голодранцу, как Пушкин… Но он здесь полюбил, и ему ответили взаимностью!
А вам, мадам, даже если б вы и полюбили здесь кого-то, ответить взаимностью не смог бы даже такой старый еврей, как я!»
И все вздохнули с облегчением, и трамвай покатил дальше.

А объявления — одесские объявления! Таблички, дощечки, записки… На дверях одной аптеки я видела целых два.
Одно казенное: «Аптека временно закрыта», другое рукописное, пониже: «Фима, заходи!»
А на дверях круглосуточной аптеки висел листок с написанным от руки: «Слышу! Уже иду!.

В те дни я просто гуляла и гуляла по Одессе, заглядывая в какие-то лавки, посматривая в открытые окна, забредая во дворы…
С одного балкона свешивался по грудь старик в тельняшке, видно, из бывших моряков.

— «Хаю-ду-ю-ду, вашу мать! — орал он на ссорящихся во дворе соседок. — Гуд морнинг, бляди!»

И вот так, гуляя, из дверей одной раскрытой настежь лавочки я услышала: — Дама, зайдите! Такого вы еще не видали!
Я, конечно, вошла, и едва взглянула, поняла: да, такого я не видала. Это была величавая женщина с лицом императрицы,
невероятных габаритов. Третий подбородок плавно переходил у нее в грудь, грудь — в живот, живот — в колени.
И все это расстилалось вокруг и занимало всю небольшую комнатку.
А на прилавке перед ней были разложены женские рейтузы невероятных расцветок, какие в народе называются «сотчные».
Увидев меня, она схватила огромные фиолетовые трико, развернула баяном на своем могучем бюсте и страстно проговорила:
— Теплые штаны для вашей мами!

Я поняла, что не могу отсюда уйти без добычи.
— Скажите… — спросила я, замирая от блаженства… — а моего размера у вас что-нибудь?
Она смерила меня оценивающим взглядом и отрезала:
— Дама! Шо вы с себя строите?
— Понимаете… — проговорила я.
— Вот если б на этой майке были цветы…
— Да-а-ама! — пропела она презрительно. — Вам нужны цветы?! Так по-са-ди-те их!

Именно в Одессе я увидела настоящую дощатую будку часового мастера, каких нигде уже не осталось.
Накануне я сдуру купила часы, легкомысленно забыв наставления Великого Комбинатора, что вся контрабанда в Одессе
делается на Малой Арнаутской. Само собой, на вторые сутки часики мирно усопли. Так что, можно представить, с какой надеждой
я кинулась к будке часовщика. В ней сидел маленький лысый старичок, с насаженным на глаз картонным стаканом-линзой.
Мой дед был точно таким часовщиком в Харькове, поэтому я чуть не прослезилась.

— Боже мой! — воскликнула я. — Только в Одессе остались такие часовые будочки.
Он поднял лысину, переставил стаканчик на лоб и внимательно на меня посмотрел.
— Мадам — грустно проговорил он.
— От Одессы осталась одна интонатия. А взглянув на мои новоприобретенные часы, вздохнул и сказал:
— Вам нужен трамвай.
— Какой номер? — встрепенулась я, думая, что он направляет меня в какой-нибудь Дом быта поблизости.
— А это вам без разницы, — ответил он без улыбки. — Дождитесь трамвая и положите этот хлам на рельсы. Для развлечения.

Вообще, в этот, да и в следующие мои приезды со мной в Одессе происходили разные забавные и трогательные
случаи и встречи, о которых когда-нибудь расскажу.Но самым страшным впечатлением был мой собственный вечер в
Израильском культурном центре. Ну, думала я, одесская публика должна быть самой чуткой к юмору. Выступаю я легко,
артистично, рассказываю много смешного и, в общем, не утомляю публику своей прозой. Наградой мне обычно бывает
неумолкающий смех аудитории. Но тут… Внимательно и строго глядя на меня, одесситы молча выслушивали всю мою
ударную программу.
Прошли полчаса… Я поняла, что это — провал. Никогда в жизни мне не было так страшно и так одиноко на сцене…
Благодаря своему опыту «вечной выступальщицы», я дотянула вечер до конца, в полуобмороке промямлила какие-то
завершающие слова. И тогда из заднего ряда поднялся здоровенный пожилой дядька с лицом персонажа из бабелевского
рассказа и авторитетным тоном вежливо сказал: — Спасибо! Вы всех нас удовлетворили!

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Книга Михаила Жванецкого, посвященная землякам:
viewtopic.php?f=44&t=9339&p=83693&hilit=%D0%9E%D0%B4%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B0#p83693

[vladimir Stepanov]

А, может быть, потому, что Первого Апреля
меня встречал там Саша Митник, интеллигентнейший, деликатный и многообразный, как сама Одесса.

В Одессу трудно не влюбиться, чувство эти испытали как аборигены, так и приезжие.
Одной из таких приезжих была писательница Дина Рубина...

Абсолютно согласен, Андрей, Саша Митник - это образ Одессы для меня!
Мне посчастливилось с ним совершить круиз по Черному морю на пароме.
Саша чудо как хорош!
Одесса 1989 года с Дюком, Привозом, Дерибасовской чудо как хороша!
Дина Рубина чудо как хороша!
Спасибо, Андрей за текст Рубиной, люблю её!