"А вот Фельдштейн стал текст использовать" - отметил как-то Михаил Кузьмин в начале 80-х.
Незначительное замечание это по тем временам звучало несколько ортодоксально - в новой
карикатуре царили пуристы-бессловесники. С тех пор чувствую своей особой обязанностью следить
за развитием парадоксальной карикатуры, использующей подпись как необходимый элемент рисунка.
Увлечение словесными комментариями не свалилось с небес: в 80-х автор пребывал в состояниии
непроходящей эйфории от чтения эпизодически проникающих через границу номеров Нью Йоркера.
Кроме чудесно нарисованных картинок совершенно удивительное впечатление производили
многочисленные подписи, с трудом переведенные, больше додуманные. В этой "додуманности"
собственно и был весь смак - читатель поневоле становился соавтором карикатуриста,
создавая собственную трактовку диалогов и комментариев. Очень это было похоже на восприятие
широкой публикой песен Битлов: то что не понималось на сознательном уровне,
поступало прямым путем в сердце слушателя...
Для меня стало открытием, что 80-90% картинок в горячо любимом журнале обязательно
используют подпись (именно подпись - caption, т.н. пузыри с текстами практически не используются
в журнальной карикатуре, они - скорее атрибут комиксов и стрипов.)
В попытке разобраться, в чем же магия хорошего текста под картинкой, автор пришел
к следующим выводам:
- подпись позволяет играть на совершенно другом
уровне, она делает одиночную карикатуру протяженной во
времени, из мгновенного снимка возникает повесть, а то
и роман. Текст служит как-бы дорожкой к особому
дзеновскому восприятию, когда каждое мгновение (сиречь
одиночная картинка) вмещает в себя и прошлое и
будущее, когда оно наполнено связующей силой единения
тебя и окружающего мира (сила "Ки"). Конечно подобного
состояния можно достигнуть и бессловесной картинкой,
слова - просто еще один замечательный инструмент в арсенале
художника.
- текст под рисунком позволяет более деликатно препарировать ситуацию, указывать на отношения,
которые сложно подать визуально.
Но подпись подписи рознь, у американцев я часто вижу
неоправданные длинноты, у соотечественников -
варварское коверканье языка и примитивизмы. Думаeтся, что
основное правило: никакого насилия над словом, фраза
должна быть как позвякивание буддийского колокольчика
(хорошо, когда он в тебе звучит.)
Жила как-то в Японии некая пишущая дама по имени Сэй
Сенагон (веке в 11-м вроде.) Явилась она
родоначальницей нового, чисто японского жанра
"дзуйхицу" ("вслед за кистью"). Принцип жанра - в
писании без какого-то изначального плана, как бы
следуя за пером (кистью в Японии), куда бы оно ни
привело. Подобное свободное изложение - по-моему идеал
для карикатуриста пишущего, обычно скованного целым
набором жанровых ограничений.
Мне кажется, что за карикатурой с текстами - определенное будущее в России. Тут уже говорилось
об ограниченности словаря графических символов, цепи повторов и заимствований тем. Добавление
слов повышает вариабельность, позволяет обойти стандартные решения. Текст делает карикатуру
более авторской, интимной, если угодно.
Другими словами, карикатура - существо симбиотическое, имеющее множество конечностей и отростков.
И если она хорошо справляется с какой-то задачей одной левой - то и слава Богу! (Всегда испытываю
восторг от лаконично решенной чисто графической работы.) Но если ей потребуется для чего-нибудь
8 ног и четыре хвоста - почему мы должны ей отказывать?