Интервью с Владимиром Степановым

[vladimir Stepanov]

остаётся только задать дополнителный вопрос: из этого стакана только что отпивали или в него доливали?

Дима, в стакане ни вода, ни сметана сама собой не возникает.
В стакан её сначала НАЛИВАЮТ, то есть наполняют стакан
(на четверть, до половины, на три четверти, или полностью), а потом производят все остальные действия.

Вы сами указали, что он наполненный (т.е. наполовину полон)

Дима расскажи мне, где, в каком месте ты учил арифметику и грамматику?
Почему слово НАПОЛНЕННЫЙ обозначает для тебя НАПОЛОВИНУ ПОЛОН?

во-вторых, сметана - это вам не вода, на стакане обязательно бы остались следы после отпития из него.
Если, конечно, сметана настоящая.

Будучи студентом, я однажды (1973 год)
подрабатывал в гастрономе - принимал с молокозавода стандартную молочную продукцию кефир, молоко в бутылках,
сметану в пятидесятилитровых флягах.
Сердобольные продавщицы в конце работы моей давали мне литровую банку свежей, настоящей сметаны.
Эту сметану нельзя было налить в банку черпаком,
её накладывали ложкой и имела она консистенцию масла.
Потом они (продавцы) разбавляли оставшуюся во фляге сметану обратом да водой
до жидкого состояния, чтобы ты (как рядовой покупатель) мог купить и пить её из стакана
и наслаждаться при этом
её всамоделишностью,
любуясь остающимися следами белой жижи на стенках твоего граненного сосуда!
Видишь, Дима, у нас разные представления о жирной материи,
то бишь о настоящей сметане.
Что уж тут и говорить о тонкой материи софистики...
Но как реалист я повторяю ещё раз в этой ветке:
ВСЕ В МИРЕ ОТНОСИТЕЛЬНО!
Извини за банальность

[Dm.BOND.]

Всё, сдаюсь, сдаюсь!
Понял, что подколки в сметане не было и мне явно везло на задающих этот тест-вопрос.
Относительно Вас, Володя, я не прозжённый реалист, а просто наивный и восхищающийся всем и вся младенец.

[vladimir Stepanov]

Дима, за

я не прозжённый реалист

(стало быть это я)
отдельное спасибо! Я давно не смеялся так заразительно,
что вокруг стали хихикать уже надо мной смеющимся.
Все смайлики всех оттенков веселья считай стоят здесь!
1$ !!!!!!!

[Dm.BOND.]

Причину веселья конечно не совсем понял, но рад, что так развеселил (или повеселил?). Звеню бубенцами на шапке.
Кстати, в народе ходила байка о том, что 5 минут смеха заменяют пол-стакана сметаны (то ли наполовину полного, то ли наполовину пустого)).

[Andrey Feldshteyn]

Я думаю пропускают в "Ньюйоркер" "своих" - по принципу эмпатии юмора. То есть предельно субъективно.

Абсолютно верно.

Внизу - полный текст статьи о системе отбора картинок в Нью Йоркер (Витина ссылка к сожалению не отвечает.)
Из текста очевидно, что качество работы - не самое главное, картинка д.б. еще и "своей". "Своей" по духу,
а не по принадлежности к списку избранных авторов.


Видимый миру смех
Что делает карикатуру подходящей для New Yorker?
Питер Карлсон

Два сантехника чинят раковину - и из крана появляется аллигатор?

Да.

Два пьяницы решают создать Интернет-клуб выпивох?

Нет.

Человек с отрубленной рукой показывает дорогу к зданию шариатского суда?

Гммммм... может быть.


Вечером, по средам Дэвид Ремник, редактор журнала New Yorker, отбирает карикатуры. Несколько минут назад Боб Манкофф, редактор отдела карикатур, вошел в кабинет Ремника с тремя проволочными корзинками и кипой листов; в кипе - 81 карикатура. На корзинках таблички: "Да", "Нет" и "Может быть". Теперь, с помощью своего советника по менеджменту Джейкоба Льюиса, Ремник примет решение о том, какие карикатуры будут куплены журналом. Манкофф выбрал эти карикатуры из примерно тысячи рисунков, полученных им после прошлой среды.

Он извлекает из кипы листов следующий рисунок. Это работа Роз Част, часто публикующейся в New Yorker'е; она носит неофициальный титул "королевы современных неврозов". Данная карикатура представляет собой галерею виртуальных "извинительных карточек" ("Excuse Cards"), на манер визитных. Заранее улыбаясь, Ремник просматривает рисунок.

"Знаете, некоторые карточки не слишком удались", - констатирует он.

"Мне понравилась концепция этой серии", - высказывает мнение Льюис.

"Не уверен, что она работает", - говорит Ремник, и карикатура отправляется в корзинку с табличкой "Нет".

Следующая карикатура. Это снова Роз Част: пародийная первая страница газеты-таблоида под названием "Арктический вестник", с заголовками о непристойных происшествиях в вотчине Санта-Клауса.

Ремник смеется. "Хорошо, берем", - говорит он. Карикатура ложится в корзинку "Да".

Работа продолжается. Нет. Нет. Да. Нет. Ремник рассматривает карикатуру под названием "Два психиатра, хороший и плохой". Человек лежит на клинической кушетке, справа и слева от него - по психиатру. Один из них говорит: "Научись управлять своими демонами". Другой говорит: "Прими таблетку". Ремник крякает от удовольствия. "Это будет на каждом холодильнике в Америке", - предрекает он со смехом. Карикатура летит в корзинку "Да".

Нет. Да. Нет. Нет. Ремник берет карикатуру, на которой изображен офис большой корпорации; несколько человек сидят вокруг овального стола в конференц-зале, на одном из кресел - мозг в пробирке. Под рисунком подпись: "Но сначала давайте поздравим Теда с возвращением на работу"

"Ну и ну-у-у, - давится от смеха Ремник. - Боб!"

"Супер!" - отзывается Манкофф.

"Это ужасно!" - заключает Ремник, не переставая смеяться.

"В чем дело? Небольшой мозг в пробирке, только и всего, - возражает Манкофф. - При создании этой карикатуры не пострадало ни одно животное".

Ремник смеется. Но не меняет решения. "Не здесь и не теперь", - говорит он. Это означает "Нет".

Постойте, давайте разберемся. Вы понимаете, что произошло? Человек хохочет, глядя на карикатуру - и отвергает ее! Хорошо, что карикатуристы этого не видят. Они бы сошли с ума от возмущения. И это еще мягко сказано. Из-за того, что их работы постоянно отвергаются, эти гении и так уже на грани нервного срыва. За двадцать минут Ремник отвергает 48 карикатур и покупает 33 - то есть 33 из почти тысячи рисунков, полученных на этой неделе! Что и говорить: нелегка доля карикатуриста.

Спросите об этом у Мэтью Диффи. В свои 36 лет он - один из знаменитейших карикатуристов Америки; Мэтью известен прежде всего как создатель классического рисунка: Че Гевара в майке с изображением Барта Симпсона [десятилетний мальчик-"бунтарь" из знаменитого мультипликационного сериала о Симпсонах]. Сама эта карикатура вскоре появилась на майках, распродававшихся как горячие пирожки. Но этот человек практически доведен до ручки по причине постоянно получаемых им отказов.

Каждый четверг, как и большинство из полусотни постоянных карикатуристов New Yorker'а, Диффи приносит в редакцию около десяти карикатур.

"Если удается нарисовать за неделю что-нибудь действительно смешное, - говорит он, - можно надеяться продать... одну карикатуру! Иными словами, мой КПД - не выше десяти процентов, остальные девяносто идут коту под хвост".

В плохую неделю его рисунки отвергаются на все 100 процентов.

Такая ситуация порождает толпы раздражительных, разъедаемых сомнениями, неуверенных в себе художников-карикатуристов. А также массу отвергнутых карикатур, многие из которых очень забавны. Вот почему Диффи опубликовал недавно книгу под названием "Отвергнутая коллекция: карикатуры, которых вы никогда не видели и не увидите в New Yorker'е".

В книгу вошли отвергнутые Манкоффом и Ремником рисунки тридцати одного работающего для New Yorker'а карикатуриста; эти карикатуры были сочтены немного слишком... Возьмем, к примеру, карикатуру Дрю Дернавича: на ней изображен доктор, протягивающий пациенту резиновые перчатки со словами: "Осмотришь человека, и он будет здоров весь день; научишь человека осматривать себя, и он будет здоров всю жизнь".

"Забавно сознавать, что это нарисовано человеком, постоянно печатающимся в New Yorker'е, но подобный стиль слишком груб для этого журнала, - поясняет Диффи. - По мне, так самое смешное в этой истории - то, что этот парень действительно принес рисунок в New Yorker. Интересно, на что он рассчитывал?"

"Отвергнутая коллекция" очень любопытна, - говорит Ремник. - Но, - добавляет он, - просматривая эту книгу, я не ловил себя на мысли: 'Надо было взять этот рисунок'. Может быть, раза два-три, не больше. Думаю, представляя нам многие из этих карикатур, их авторы прекрасно понимали, что они не пройдут; художники просто добавляли их 'до кучи'. Они знают, что у нас есть определенные ограничения. Как же иначе? Ограничения существуют везде: языковые, по размеру, по возрасту и так далее".

Ремник не любит отвергать карикатуры. Действительно не любит. "После этого остается ощущение тяжести на сердце, - говорит он, тяжело вздыхая. - Потому что я осознаю, что существуют реальные люди, которые сидят как на иголках в ожидании моего решения. Это тяжело. По большому счету, мы - единственное место, где постоянно публикуются карикатуры, но мы не можем печатать больше 15-20 рисунков в неделю. Таким способом действительно трудно зарабатывать себе на жизнь".


Фильтрация карикатурного базара

Вот как Мэтью Диффи зарабатывает себе на жизнь: каждое утро он садится за стол с чашечкой кофе, черным карандашом Pilot и несколькими листами белой бумаги - и начинает думать.

"Надо о чем-нибудь подумать, - говорю я себе. - Вот и подумал... об амбаре. Что можно сказать об амбаре? Строительство амбара? Этим делом занимаются у нас амиши [представители консервативной части менонитов, амиши одеваются в длинные черные одежды, не пользуются электричеством и вместо автомобилей ездят на телегах с лошадьми]. Что мы знаем об амишах? Они носят бороды, но бреют усы. Что мог бы сказать парень-амиш с усами какому-нибудь безусому парню? Такие вот идеи, нельзя сказать, чтобы удачные... Поэтому оставим амишей в покое и вернемся к амбару. Зерно? И ты перебираешь в голове такие же неудачные идеи, связанные с зерном. Но, может быть, какая-нибудь неудачная идея по поводу зерна пересечется с неудачной идеей, связанной с амишами, и в результате возникнет что-нибудь стоящее?"

В следующий раз я встретил его в Вашингтоне, где была устроена презентация книги "Отвергнутая коллекция". Диффи сидит в бистро, заряжаясь для бодрости кофеином, и объясняет мне, как рождаются карикатуры.

"Много лет назад мое внимание привлекла фраза: 'Я тоже был маленьким'. Я записал эту фразу и спросил себя: 'Как извлечь из нее комический эффект?' - но так ничего и не придумал. Через несколько месяцев я задумался о пиратах. Они заставляют людей 'идти по доске' [пленнику завязывали глаза, связывали за спиной руки, после чего заставляли идти по доске, выставленной за борт]. У пирата крюк вместо руки. Так-так, что еще, кроме крюка, может у него быть вместо руки? И ты перебираешь варианты. Это должна быть вещь размером с крюк. То есть ни половая щетка, ни весло от каноэ не подойдут. Следовательно, это должно быть что-то из садового инвентаря или кухонных принадлежностей. И я подумал: 'Детская лопатка. Из этого может получиться нечто забавное'.

Эврика! Диффи нарисовал пирата с детской лопаткой вместо руки и озаглавил карикатуру: "Я тоже был маленьким". И New Yorker купил ее.

Диффи начал рисовать карикатуры в конце 1990-х годов, когда жил в Бостоне; он не был ни профессиональным художником, ни признанным юмористом. Однако его первая карикатура победила в конкурсе, спонсируемом New Yorker'ом, и Манкофф обнадежил его, посоветовав рисовать как можно больше и предоставлять всю свою продукцию его журналу. В течение года Диффи присылал в New Yorker по 15 карикатур в неделю. Каждую неделю.

"Я продал четыре", - говорит он.

То есть четыре из 700.

Следующий год оказался более удачным. Он продал восемь.

Теперь Диффи живет в Бруклине и имеет контракт с New Yorker'ом, который покупает около двух дюжин его карикатур в год. Диффи не говорит, сколько ему платят: условия контракта не разглашаются (и Манкофф - последний, кто скажет, как оплачиваются карикатуры в его журнале), но, похоже, он не бедствует.

"Я не откладываю деньги, - говорит он, - но, выплачивая ренту Нью-Йорку, свожу концы с концами".

В четверг утром Диффи направляется в офис к Манкоффу, чтобы оставить там папку со своими последними работами и посудачить с другими художниками, пришедшими в редакцию по той же надобности. Некоторые из них - обычно человек десять-пятнадцать - идут потом пообедать в ресторан под названием Pergola des Artistes [Беседка художников] и поговорить о работе.

"Если вы думаете, что туда ходят, чтобы излить накопившуюся желчь или перемыть косточки коллегам и работодателям, то будете разочарованы, - говорит он. - Мы ведем серьезные беседы о том, как нарисовать утиную лапку, или спорим, кто смешнее - утка или пингвин. И, конечно, сетуем на то, что не продаем столько рисунков, сколько могли бы".

Диффи добавляет после небольшой паузы: "Иногда кто-нибудь скажет что-нибудь смешное, и тут же несколько человек делают так... - Он лезет в карман и достает из него карандаш и бумагу. - И кто-нибудь обязательно объявит: 'Я это застолбил!'"


Вы врубаетесь?

Помните эпизод из комедийного сериала "Seinfeld" о карикатуре из New Yorker'а?

Элейн не может понять карикатуру и показывает ее Джерри и Джорджу, но они тоже ее не понимают. Каким-то образом ей удается взять за пуговицу редактора New Yorker'а, и она требует, чтобы тот объяснил ей карикатуру. Но он не может этого сделать.

"Карикатура - как осенняя паутинка, ее нельзя препарировать", - смиренно отвечает он.

Этот эпизод фильма получился смешным, потому что иногда карикатуры, публикуемые в New Yorker'е, действительно приводят в замешательство. Он представляется еще более смешным тем, кто знает, что сценарий фильма "Seinfeld" написан Брюсом Эриком Капланом, работающим на телевидении, но также рисующим карикатуры для New Yorker'а - ему принадлежат рисунки, подписанные BEK. Отличные карикатуры, но иногда, мягко говоря, не совсем понятные.

Манкофф, который работает редактором отдела карикатур New Yorker с 1997 года, знает, что иногда люди приходят в недоумение от печатающихся в журнале рисунков. "Мы не ведем социологических исследований по методу фокус-групп. Мы не выясняем, все ли понимают наши карикатуры, - говорит он. - И, случается, люди 'не догоняют', или 'не врубаются'. Иногда оттого, что намек оказывается слишком тонким".

Отобрать карикатуру не так просто, как кажется. "Самая смешная карикатура - не обязательно самая лучшая, - поясняет Манкофф. - Самая смешная - это та, над которой смеются взахлеб, а взахлеб смеются над самыми агрессивными и непристойными карикатурами. Это фрейдистские штучки. Надрывный смех дарит облегчение. Но значит ли это, что человек смеется таким образом над лучшей шуткой? Мне сдается, что лучшая шутка - та, в которой больше правды: в ней всегда присутствуют юмор и боль, радость и страдание, поэтому в ней больше смысла, больше ээээ... - он ищет нужное слово и, наконец, находит: - ...поэзии".

Манкоффу 62 года, он не только "философ карикатуры", но и действующий карикатурист. Именно он является автором часто репродуцируемого рисунка, который смело можно назвать классическим: бизнесмен говорит по телефону, заглядывая в свой ежедневник: "Нет, четверг отпадает. Как насчет никогда - никогда вас устроит?"

Кроме того, Манкофф "карикатурный антрепренер". Он создатель Банка карикатур, который продает карикатуры New Yorker'а, что называется, "в любом формате". Вы можете приобрести альбом карикатур New Yorker'а о кошках, о гольфе, о бейсболе, о бизнесе, об учителях, о психиатрах. Или купить сборник "Все карикатуры New Yorker'а", массивный том, к которому прилагаются два CD, и все эти "носители" содержат в совокупности 68 647 карикатур, помещенных в журнале до выхода этой книги (2004 год). Вы можете также приобрести любую из карикатур New Yorker'а в виде литографии в рамке, а также на майке, открытке, в виде игры и даже на ширме для душа: таким образом вам предоставляется возможность наслаждаться карикатурами, даже будучи голым, мокрым и в мыле.

"Боб - гений маркетинга, - говорит Сэм Гросс, который рисует для журнала с 1969 года. - Он продает карикатуры на всем, кроме, разве что, мятного желе".

"Возьмем, к примеру, вчерашний день, - предлагает Манкофф. Он подкатывается в кресле к столу с компьютером и перебирает клавиши. Экран заполняется отчетами о продажах Банка карикатур. - Вчера мы сделали $26,000", - говорит он, сияя от счастья.

Его маркетинговые достижения расширяют поле деятельности карикатуристов. "За литографию в рамке художник может получить, скажем, $60", - говорит он. Некоторые художники заработали более $100,000 на карикатурах, ставших популярными.

"Если ваша карикатура появилась в New Yorker'е, ей суждена долгая жизнь, - продолжает он. - Мы платим за карикатуру, и кроме того вы получаете ройялтиз [выплаты, причитающиеся держателю авторских прав за каждую публикацию, публичное воспроизведение или другое использование его произведения]. Может ли карикатурист стать миллионером? Не думаю. Но он может рассчитывать на безбедную, достойную жизнь".


Философия отрицания

Манкофф, и сам выглядящий вполне карикатурно со своими седыми редеющими волосами и некрасивым, хотя и выразительным, бульдожьим лицом, - роется в огромной кипе рисунков.

"Нет", - изрекает он, отбрасывая один из них в сторону.

"Не-а", - говорит он, отвергая следующий.

"Не смешно, - ворчит Манкофф, роясь в кипе все быстрее. - Определенно нет... Никогда... Не здесь... Не теперь... Не при мне... Это не ваш день... Нет, нет и нет!... Ни за что на свете!... Ни при какой погоде!... Ради бога, нет!... Тысячу раз нет!"

Слава богу, это не реальная жизнь. Это фильм, короткометражка под названием "Быть Бобом" [аллюзия к фильму "Быть Джоном Малковичем" (Being John Malkovich)], с Манкоффом, играющим самого себя - то есть Отвергателя, кабинетного киллера, убивающего надежды карикатуристов. Состоявшаяся в прошлом году премьера фильма была событием масштаба New Yorker'а, но теперь Диффи показывает эту ленту в "Политике и прозе", вашингтонском книжном магазине, где проходит презентация "Отвергнутой коллекции".

Когда фильм кончается, Диффи выражает готовность ответить на вопросы.

"Этот Манкофф когда-нибудь смеется?" - спрашивает кто-то.

"Никогда не видел его смеющимся, - отвечает Диффи (он лжет о своем работодателе ради пущего смеха). - Я видел, как он усмехался. Но только потому, что карикатура была плохой и он уже видел ее раньше".

Диффи рассказывает свою фирменную историю о временах, когда он посылал в журнал семьсот карикатур в год и продавал четыре.

"По какой-то причине я продолжал это делать, - сообщает он. - Некоторые не выдерживали и сходили с дистанции. Может быть, у них были другие возможности".

К микрофону подходит подросток и спрашивает: "Вы сильно переживали?"

"Я похож на человека, который сильно переживает?" - отвечает Диффи вопросом на вопрос.

Эта реплика вызывает смех.

"Но, сказать по правде, мне случалось сильно переживать, - признает он и продолжает, обращаясь к подростку: - Видите ли, это не всегда плохо. Если у вас пессимистический взгляд на мир, возможно, переживания такого рода пойдут вам на пользу. Если вы знаете, что девять из десяти ваших рисунков будут отвергнуты, то будете работать с удвоенным упорством".

"Мессидж" выступления Диффи состоял в том, что в отрицании есть своя правда. Это прекрасная философия не только для карикатуриста New Yorker'а, но и для всех тех несчастных, которым постоянно приходится слышать слово "Нет".

Источник: Washington Post

Перевод Иосифа Фридмана
4 января 2007 г.

http://www.russ.ru/teksty/vidimyj_miru_smeh

[Виктор Богорад]

Спасибо, Андрей!

[Budgit]

Статья Питера Карлсона "Видимый миру смех" сейчас расположена по другому адресу:
http://www.russ.ru/pole/Vidimyj-miru-smeh

[Serghiy Fedko]

Почитал
и еще больше начал уважать Владимира

[Борис Эренбург]

Благодарен Сергею за напоминание об этом интервью.
А то в последний период все дебаты у нас тут не о том...